Ricardo Reis olhou a Outra Banda. Algumas luzes tinham-se apagado, outras distinguiam-se mal, esmoreciam, sobre o rio começava a pairar uma neblina leve, Você disse que deixara de aparecer por se sentir enfadado, É verdade, De mim, De si talvez não tanto, o que me tem enfadado e cansado é este ir e vir, este jogo entre uma memória que puxa e um esquecimento que empurra, jogo inútil, o esquecimento acaba por ganhar sempre, Eu não o esqueço a si, Sabe uma coisa, você, nesta balança, não pesa muito, Então que memória é essa que continua a chamá-lo, A memória que ainda tenho do mundo, Julguei que o chamasse a memória que o mundo tenha de si, Que ideia tola, meu caro Reis, o mundo esquece, já lhe disse, o mundo esquece tudo, Acha que o esqueceram, O mundo esquece tanto que nem sequer dá pela falta do que esqueceu, Há aí grande vaidade, Claro que sim, mais vaidoso que um poeta só um poeta mais pequeno, Nesse caso, serei eu mais vaidoso que você, Deixe que lhe diga, sem ser para o lisonjear, você, como poeta, não é nada mau, Mas menos bom que você, Creio que sim, Depois de estarmos ambos mortos, se ainda então formos lembrados, ou enquanto o formos, vai ser interessante observar para que lado se inclinará essa outra balança, Então nos darão nulo cuidado os pesos e os pesadores, Neófito, há morte, Há.
Рикардо Рейс поглядел на другой берег. Огни кое-где погасли, другие едва виднелись, тускнея на глазах, над рекой заструился легкий туман. Вы сказали, что перестали приходить с досады. Да. С досады - на меня? Да нет, пожалуй, меня раздражала и утомляла эта игра: память подталкивает, забвение - отталкивает, их схватка заведомо бессмысленна, забвение всегда одержит верх. Я вас не забывал. Знаете, на этих весах вы потянете немного. Тогда какая же память продолжала звать вас сюда? Память, которую я сохранил об этом мире. Я думал - память, которую мир сохранил о вас. Вздор какой, дорогой мой Рейс, мир забывает, я ведь вам говорил уже, мир забывает все. Вы считаете, что вас забудут? Мир забывает столь многое, что сам не ощущает нехватки всего того, о чем забыл. Какая суетность. Разумеется, суетней поэта только другой поэт - помельче калибром. Стало быть, я - суетней, чем вы? Позвольте вам сказать и не сочтите за лесть, вы - неплохой поэт. Но все же похуже, чем вы? Думаю, что да. Когда нас обоих уже не будет, любопытно было бы узнать - если, конечно, к этому времени память о нас не изгладится или пока она не изгладится, - какая чаша весов перетянет. Ах, весам и весовщикам не будет до нас никакого дела. Значит, смерть - есть? Есть.